Books, Sketches And The Orange Towel

И-и-и-и новое обновление на "Горизонте" (если меня кто-то вообще все-таки читает). Вообще-то этот рассказ я сваяла где-то месяц назад, но никак не могла написать буквально одно последнее предложение. Когда это предложение было все-таки написано, я пихнула его в середину, осталась недовольна, но ничего радикально менять все равно не стала. Просто нельзя так затягивать. Так что - вам к прочтению следующая часть "Маленького Города".
Первые части "сборника" - здесь первая, здесь вторая, здесь третья

АВТОР: tomoe.evans
НАЗВАНИЕ: О книгах, рисунках и оранжевом полотенце
КАТЕГОРИЯ: -

ЖАНР: vignette, POV, Mary-Sue
РЕЙТИНГ: G
ФАНДОМ: Original

На пляж мы обычно приходим под вечер, в те несколько часов, когда солнце зависает над горизонтом, прежде чем начать неумолимо краснеть и катиться вниз. Камни в это время еще теплые, но не раскаленные, как днем, и на них можно сидеть просто так, не заботясь о полотенцах и прочих подстилках.

Ярко-оранжевое полотенце Кея сушится на одном из валунов, которых полно на диком пляже. Мы всегда располагаемся на этой «полянке» между ними, от которой спускается «аллея» к самой воде. Она такая ровная, что кажется, будто она создана человеком. Впрочем, возможно кто-то и правда растащил эти валуны в стороны, чтобы не переломать конечности, пробираясь к Океану. Когда-то давно. В те времена, когда люди любили дикие пляжи, без шезлонгов и тентов. ...Наверное, эти добряки, что растащили камни, забрали себе парочку, чтобы построить Стоунхендж...

Оранжевое полотенце почти высохло, а Кей все еще где-то плавает. Наверное, опять собирает ракушки на отмели. (Где-то в ста метрах от берега есть небольшой островок, почти полностью скрытый водой. И когда кто-то доплывает туда и становится на ноги, то с берега кажется, будто повторилось давно известное нам чудо). Черт знает, зачем ему столько... Но, сдается мне, он делает это просто потому, что ему нравится сам процесс. Проводишь рукой по мягким водорослям, пальцы упираются во что-то твердое... Обычно попадаются мелкие, но иногда, если повезет, можно найти и раковину размером с кулак. У Кея дома таких штуки три, и одна – у меня. Я тоже однажды плавала с ним на эту отмель. Но раньше июля я этот подвиг не повторю – вода пока еще слишком холодная.

Полотенце уже совсем сухое, а я мучаюсь с очередным рисунком. Что-то не так с сокращением руки, и мне хочется исправить ошибку до того, как Кей вернется. Если честно, я никогда не успевала. Вот и сейчас – Кей выходит из воды, тяжело дыша и отлепляя от лица мокрую челку, уже не такую серебристо-платиновую, потемневшую от воды. Он и так худой, а сейчас похудел еще больше – перед этим отпуском ему сильно досталось. Но для того и существует Маленький Город с его Океаном, диким пляжем, дождями и Чистым Вдохновением – чтобы восстановиться. Синяки под глазами почти исчезли, а на бледной коже проступил оливково-древесного цвета загар.

Кей знает, что я рисую его весь вечер – потому и искупалась всего один раз – но делает вид, что не замечает. Тем не менее, каждый раз, возвращаясь после очередного заплыва, он садится в одной и той же позе. Выйдя из воды, он оставляет несколько мокрых следов на каменной «аллее», берет полотенце и накидывает его на плечи, перед этим насухо вытерев руки. Потом вскидывает брови, будто вспоминает о чем-то.

-Ты что-то долго в этот раз. Как ты не замерзаешь?

-Если постоянно двигаться, в такой воде уже невозможно замерзнуть. Вот в середине мая было действительно холодно! – улыбается Кей, сосредоточенно роясь в кармане смешных купальных шорт – тоже оранжевых. Покопавшись с полминуты, он достает оттуда горсть маленьких блестящих перламутровых ракушек.

-Ни одной большой в этот раз?

-Ну, не так часто же! На прошлой неделе нашел одну – как теннисный мячик, наверное! – Кей садится, прислонившись спиной к валуну, и, нахмурив брови, рассматривает добычу. А я мусолю в руках карандаш и жду, когда он уже сядет так, как мне надо. Но ничего не говорю – я же как будто бы не знаю, что Кей знает, что он в очередной раз стал моей моделью.

В конце концов, Кей кладет ракушки в карман рюкзака, снова вытирает руки краем полотенца и берет книгу, лежащую тут же на камнях. Раскрывает в том месте, где лежит закладка. Бросает украдкой взгляд на мой рисунок – он же будто бы не знает, что я знаю, что он знает... Одну ногу сгибает в колене, другую подворачивает под себя. Книга опирается на колено. Теперь – все правильно.

-Что читаешь? – спрашиваю так, между прочим, когда рука получается минимально дефектной. И, не дождавшись ответа, чуть приподнимаю пальцем обложку, чтобы заглянуть под нее. – Франц Кафка?

Вообще-то у Кея есть электронная книга. Я видела, как он вынимал ее из рюкзака, когда мы прощались на вокзале. Но на пляже он читает только бумажные. «Ну, во-первых, ридер на пляже можно банально залить водой и сломать, - объяснил Кей, когда я спросила его об этом. – А во-вторых, мы же на диком пляже. На диком! Как-то странно читать здесь электронные книги вместо бумажных».

Как ни странно, в чем-то он прав. С тех пор я тоже беру с собой на пляж только бумажные книги, хотя ридер у меня тоже имеется. Есть в этом какая-то своя неуловимая романтика – перелистывание страниц под шум волн, разбивающихся о камни. Главное – прежде, чем взять в руки книгу, хорошенько их вытереть.

-Читаешь Кафку на пляже?

Кей поднимает голову.

-Ну... Да, а что?

-Просто забавно... – улыбаясь до ушей, я достаю из пляжной сумки книгу, которую читала сегодня вечером до того, как мне опять захотелось рисовать. Мураками – «Кафка на пляже». – Сегодня у нас гармония.

Кей смеется:

-Забавно. Правда, такими темпами ты ее дочитаешь очень нескоро! – кивает на оставленный на гальке лист картона, который я по неосторожности забыла перевернуть рисунком вниз. Смущаться уже бесполезно, поэтому просто вздыхаю.

-Надо, наверное, переставать брать карандаши на пляж...

-Не выйдет. Будешь стрелять у прохожих на набережной. Как сигареты. А если не дадут – будешь рисовать на камнях. Кровью! – Кей хохочет, и в почти черных глазах появляются солнечные блики, уже золотисто-рыжие, закатные. Все-таки Маленький Город творит чудеса. В этот раз, когда Кей только приехал, я боялась, что он вообще разучился улыбаться – не то, что смеяться и подкалывать меня!

Я корчу рожу, подавляя улыбку.

-Разве что твоей!

А то из-за кого, по-вашему, мне теперь постоянно хочется рисовать?..

-Ты же маньяк. Как и я... – Кей пристально рассматривает рисунок. – Рука хорошо получилась.

Я никак не могу понять, сарказм это или нет. А Кей нагло подбирает мой карандаш и начинает рисовать. Он знает, что ему можно. Потому что от его поправок мои художества еще никогда не становились хуже.

-Раньше не была маньяком, - сажусь рядом с Кеем, чтобы видеть, как он решил спасти мой рисунок на этот раз. – Стала такой, только когда нашла город К и...

«И встретила тебя», - такое логичное окончание повисает в воздухе. Но к счастью у меня хватает ума его не озвучивать.

-Будешь смеяться, я тоже, - говорит Кей, не отрываясь от работы. – Скоро выйдет новый альбом. Он почти весь написан здесь... В домике Тетушки Лу по ночам.

Карандаш мягко скользит по бумаге. К моему удивлению Кей не притрагивается к фигуре, даже злосчастную руку оставляет как есть. Он просто рисует небольшую парусную яхту немного левее своего собственного лица. Парус – два стремительных движения карандаша.

-Зачем яхта?

-Просто так, - Кей снова улыбается, на этот раз игриво-легкомысленно. – Люблю твои рисунки портить.

-Эй, молодежь!

Чуть поодаль, облокотившись на остатки ограждения бывшей набережной, стоит Тетушка Лу – та самая, у которой живет Кей. Ветер треплет широкие поля шляпы и выбивающиеся из-под нее кудри – черные, как уголь. Никогда не понимала, почему ее зовут тетушкой. По своему облику, поведению, характеру она – настоящая мадам, а может и мадемуазель. Она носит широкополые шляпы, красит губы красной помадой и плавает в раздельном купальнике, потому что может себе это позволить – а ведь по ее словам она уже разменяла шестой десяток! Она слушает музыку на виниловых пластинках и читает книги - непременно коллекционные издания (какие уж там электронные ридеры!) Она невероятно логична в своих суждениях, всегда в хорошем настроении, иногда может, правда, вспылить, но быстро отходит и непременно извиняется, если в порыве говорит собеседнику что-то не то. В общем, ее образ в моем разуме никак не вяжется с понятием тетушки. Однажды я, собравшись с духом, все-таки назвала ее «мадам Лу». «Звучит потрясающе! – оценила она, закончив смеяться. – Но кто такая мадам? Какая-то прохожая с улицы – и все! А тетушка – это значит своя, родная. Пускай лучше я буду тетушкой, для мадам я слишком одинока». Ну, что ж, не всем же быть такими покладистыми, как Кей, - подумала я и начала постепенно привыкать к «тетушке».

-Тетушка Лу! – Кей откладывает карандаш и машет рукой. – Уже вернулись? Вы сегодня рано...

-Спать надо ложиться вовремя, Кей, и вставать как нормальные люди на рассвете, а не на закате! Тогда бы и время для тебя шло нормально.

Как я уже говорила, Тетушка Лу всегда поразительно логична.

-Сколько раз вы его уже в этом упрекнули? – спрашиваю я, в надежде получить как можно более точный ответ. Например, 1548.

Тетушка Лу весело серебристо хохочет.

-Я сбилась со счета где-то на третьей тысяче!

-По-моему, самое время перестать этим заниматься. Я же все равно не буду ложиться вовремя, - Кей чарующе улыбается. Так он улыбается крайне редко, но зато точно знает, когда и к кому можно применять такую улыбку. Когда-то на Тетушку Лу она действовала безотказно, но она, кажется, как-то приспособилась к этой безудержной харизме.

-Ну, должна же я хотя бы попытаться наставить тебя на путь истинный!

-Тетушка Лу, - в который раз мне приходится сломать этот небольшой барьер и назвать ее тетушкой, - вы же сами знаете, что это нереально...

-Знаю, - кивает Тетушка. – Не понимаю, но знаю. Я вот что хотела вам сказать, молодежь. Там со стороны гор гроза идет, так что сворачивайтесь потихоньку.

-Спасибо, Тетушка Лу!

Тетушка исчезает так же внезапно, как появилась. Из-за морщинистых скал медленно выползает рваный фиолетовый клочок грозовой тучи.

-Она приходила только для того, чтобы это сказать? – недоумевает Кей и задумчиво заштриховывает корпус яхты и ее отражение в Океане.

-Вряд ли. Тут рядом в конце набережной продаются очень вкусные булочки – может, за ними ходила и заметила нас... Эй, не штрихуй! Я хотела потом акварелью...

-Будет смешанная техника. Тоже красиво получается, кстати, - спокойно отвечает Кей, не переставая штриховать. И спорить как всегда бесполезно.

Лиловое небо над горами глухо рокочет, одна из волн с какой-то особенной нарастающей яростью разбивается о берег. Только тогда Кей отдает мне карандаш и листок картона.

-Пора собираться, а то сейчас начнется...

Я пожимаю плечами, но послушно засовываю в сумку разложенные на камнях вещи:

-Я и помокнуть не против. Дожди-то теплые, не то, что вода в Океане.

-Это ты не против. А нашим книгам и рисунку твоему это вряд ли понравится.

-...сказал человек, который только что признался, что любит портить мои рисунки!

-Ну, то – я, а это – дождь. Мне же можно? – второй раз за вечер Кей пускает в ход  эту свою улыбочку. Наверное, примерно так же он улыбается на автограф-сессиях, так что девчонки потом восторженно вспоминают неделями. Признаться, я в отличие от Тетушки Лу тоже никак не могу к ней привыкнуть...

-Можно, можно... Собирайся давай.

Кей натягивает майку, и мы, петляя между валунов, возвращаемся на набережную. Над прибрежными холмами молния четкой линией разделяет небо на две части.

Я останавливаюсь около булочной.

-А отсюда не видно нашего места... Тетушка Лу странная все-таки.

Гром грохочет уже где-то прямо над нами. На теплой плитке появляются темные крапинки от первых капель дождя.

-Если бы было видно, то оно бы уже было не только нашим, - философски замечает Кей и подталкивает меня в плечо – пора прибавить шагу.