Привет-привет! А у меня новый рассказ ^^ Намечается что-то вроде цикла... впрочем, сами все поймете по мере прочтения! (Начало, можно сказать, здесь - http://tomoe-evans.blogspot.ru/2012/11/october.html ) Кстати, у персонажей и мест есть реальные прототипы, но я вам пока не расскажу о них. А может и вообще никогда не расскажу! х) Открою только одно: этот снимок был сделан примерно в 37 километрах от места, описанного здесь. Правда это - море, а не океан, но какая к черту разница?.. Enjoy ^^
АВТОР: tomoe.evans
НАЗВАНИЕ: Маленький Город
КАТЕГОРИЯ: -
НАЗВАНИЕ: Маленький Город
КАТЕГОРИЯ: -
ЖАНР: vignette,
POV, Mary-Sue
РЕЙТИНГ: G
ФАНДОМ: Original
РЕЙТИНГ: G
ФАНДОМ: Original
Вы слышали
когда-нибудь о Маленьком Городе? О Городе, ютящемся у подножия горного хребта,
который возвышается над бескрайним океаном. В этом Городе прозрачный и чистый
воздух, и все изгороди увиты плющом и клематисом. Зимы там короткие, но
снежные, а лета – длинные и ласковые. В этом городе можно проснуться рано утром
и отправиться на пробежку по сонным узеньким улочкам, по краям которых блестят
своими рамами чьи-то велосипеды. Там можно разместиться с этюдником хоть
посреди проезжей части, и никто никогда тебя не прогонит. В Маленьком Городе
хочется рисовать акварелью – и получается рисовать акварелью! В Маленьком
Городе живет Чистое Вдохновение.
И тогда я возвращалась
в свой город, порядком мне осточертевший. Я снова тряслась в переполненном
вагоне метро, снова засыпала на ходу, снова пряталась в заброшенных парках и
пустых переулках, казавшихся мне живописными, снова бралась за тяжелую, но
безопасную темперу вместо любимой коварной акварели. Маленький Город жил и
дышал где-то за ребрами – кажется, это называется «в душе»? – а Большой Город
тем временем постепенно пожирал меня снаружи, смакуя, откусывая маленькие,
почти незаметные кусочки. С каждым днем рисовать хотелось меньше и меньше. В
городских парках не было и сотой доли шарма Маленького Города. Никуда не
девалась из них эта усталость и безысходность, струящаяся с лиц обычных людей,
которые пришли сюда в выходной день. День за днем она становилась все более
четкой и резкой, а к зиме делалась невыносимой. А еще невыносимее было
осознание того, что мое лицо ничуть не отличалось от их. Я прекрасно знала, что
брови у меня вечно сведены к переносице, губы поджаты, а глаза темны и недобры.
И даже длинные кисти, торчащие из сумки, давно не вызывают расположения.
Кажется, когда-то я еще наступала на горло своей городской мизантропии и изо
всех сил разглаживала мышцы лица, пытаясь поддерживать придурковатую
мечтательную улыбочку. Но Большой Город
быстро убедил меня, что не стоит утруждать себя. И так же быстро забрал эту
улыбочку себе, оставив мне такое же выражение, как у миллионов этих одинаковых
лиц. В Большом Городе незачем быть непохожим на других, гораздо естественней
потеряться... раствориться... О каком же тогда вдохновении может идти речь?!
Постепенно
даже разные обличия моей веры стали теряться и растворяться в шуме Большого
Города – в шорохе шин, визге клаксонов, бесконечном хлопании дверей. Первой я
потеряла веру в людей – слишком аморфна и хрупка она в этой бесконечной суете,
бесконечном муравьином копошении. За ней последовала вера в чудеса, даже
крохотные, вера в удачу, вера в себя. Что касается моей веры в Бога, то она
всегда была настолько специфична, что даже Большой Город в ней не смог
разобраться. Пожалуй, одной из тех немногих вер, которые мне удалось оставить
при себе, стала вера в дороги. Да-да, как бы абсурдно это ни звучало. Мне
всегда хотелось верить, что дороги бесконечны, что за металлическим блеском
рельсов или белыми полосами разметки можно последовать хоть на другой конец
галактики. В моем сознании не существовало скучных депо, автопарков или, что
еще хуже, тупиков, где дорога может закончиться. Ведь вместе с ней закончилась
бы и эта последняя вера.
Поезда
всегда вызывали у меня какой-то благоговейный трепет. Стук колес вперемешку с
дурманящим сладковатым запахом рельсов каждый раз поднимал в сознании цунами
воспоминаний, а чаще – ярчайших иллюзий. Ведь если ехать по бесконечной
железной дороге, но рано или поздно точно найдешь то, что ищешь. Автобусы и
автомобили я любила чуть меньше, но ведь и они, в конце концов, способны увезти
тебя туда, где мир может спокойно вращаться без твоего участия.
Я решила
найти Маленький Город. Ведь если подумать, то задача – легче легкого. Нужно
просто сесть на поезд, который идет по дороге, перпендикулярной к берегу Океана.
А потом пересесть на другой, который идет вдоль побережья. И тогда рано или
поздно сердце само екнет в нужном месте. Нет, вообще-то я не очень-то верю в
то, что нужно всегда прислушиваться к сердцу - Большой Город и эту веру у меня
отобрал. Но иногда это все-таки бывает необходимо. Вот в таких вот единичных
случаях, как поиск самой заветной, самой дорогой ему – сердцу – мечты.
Об этом я
размышляла, топчась между схемой направлений поездов дальнего следования и
окошком кассы.
-Девушка!
Девушка, я вас слушаю, - нервно протараторила женщина в окошке.
-Можно мне
билет на поезд, который идет вот сюда? - я провела пальцем по длинной полосе,
которая втыкалась в огромное синее пятно, занимающее весь правый нижний угол
схемы. Мне даже в голову не пришло, что женщина-кассир просто не видит этой
карты, и я сначала даже не поняла, почему ее лицо перекосилось от бессильного
гнева.
-Вот сюда –
это куда?!
-Ну...
перпендикулярно побережью.
-Побережью
чего?!
-Океана.
Женщина
закатила глаза и сердито защелкала компьютерной мышью – видимо, искала такую же
карту, что висела у меня перед глазами. Лицо ее еще несколько раз переменилось,
выражая все оттенки раздраженности, усталости и разочарования, прежде чем она
снова обратилась ко мне:
-До города S?
Я еще раз
взглянула на схему. И правда – узкая кривоватая полоса дороги упиралась в
точечку с названием «S».
-Да-да, до
города S.
В окне
поезда уныло мелькали какие-то серые коробки домов, бесконечные провода и большие
и маленькие станции с обшарпанными колоннами. День склонился к вечеру, зашло
солнце, наступила ночь, а колонны всего лишь меняли из-за этого свой цвет от
грязно-белого через желтоватый в серо-сизый. Людей в вагоне было мало – никому
не нужен город S? Кто-то
дремал, склонив голову набок, кто-то тихонько переговаривался, кто-то копался в
телефоне, подсвечивая лицо снизу, и делая его комически-устрашающим. Моим
единственным соседом в секции из четырех кресел – два напротив двух – была
сумка с неизменным содержимым: карандаши, акварель, кисти, альбом, фотоаппарат.
(Нет, конечно, были там еще кое-какие жизненно необходимые вещи, но так
непоэтично было бы сейчас упоминать и их!..) Наполовину разрядившийся плеер
скармливал мне какую-то давно любимую мной песенку – одну их тех, которые не
отличались ни особенным драйвом, ни красотой мелодии, но почему-то полюбились
мне. Там в припеве была строчка вроде «If I were able to meet you…», но из-за странного акцента певицы мне почему-то всегда
слышалось «If I EVERY JUNE meet you». Между тем до июня оставалось всего несколько
дней... А я так и не узнала, кого же она встречает в каждом июне, и почему
именно в июне.
Плеер
работал на последнем издыхании и истерично требовал, чтобы его зарядили, когда
поезд с металлическим лязгом остановился на вокзале с – какая ирония! – точно
такими же колоннами, которые давно пора заново оштукатурить. Мне удалось
заснуть, как-то немыслимо свернувшись в кресле, только когда первые лучи солнца
чуть тронули рельсы. И когда этот металлический звук, разбудил меня, известив,
что первая часть поездки окончена, солнце светило уже высоко посреди
белесо-пыльного небосвода.
На ватных
ногах я вышла из поезда, огляделась по сторонам. В нескольких местах длинной
платформы, круто уходившей в перспективу, висели табло с номером нашего поезда
и таблички с надписью «Город S».
Это название почему-то показалось мне до ужаса нелепым. Почти как название
моего Большого Города. Вообще-то город S по своей сути и был тем же самым
Большим Городом, просто южнее и жарче. По станции сновали люди, таща за собой
чемоданы на колесиках, и на их лицах было это же самое до боли знакомое мне
выражение. Быть может, оно изменится, когда поезд умчит их куда-нибудь еще? Но
в любом случае в городе S задерживаться было нельзя.
Изучив
расписания и схемы, я выяснила, что дальше к побережью поезда не ходят –
слишком гористая местность. (Что поезда не ходят – плохо. Но что горы – это же
просто прекрасно!) Зато какой-то золотисто-загорелый дяденька в шляпе,
дружелюбно размахивая руками, рассказал мне, обнажая в улыбке белоснежные и
очаровательно кривые зубы, что до прибрежной магистрали ходят «чудесные, просто
чудесные автобусы», которые останавливаются «вон там, если пройти здание
вокзала насквозь и взять немного правее». Так я и сделала. К своему величайшему
удивлению, я не заблудилась, а почти сразу нашла нужный автобус. На табло над
кабиной водителя едва различимо из-за яркого солнца светилась цифра 7 и
название какого-то населенного пункта, которое было уже совсем невозможно
разобрать. Я забралась в автобус и плюхнулась на разогретое солнцем кресло.
Сумка по обыкновению заняла соседнее место.
Пейзажи,
плывущие за окном дребезжащего автобуса, напоминали густую зеленую полноту
Тосканы и хвойную недосказанность Крыма одновременно. Потрясающе белый,
блестящий на солнце мост между холмами на высоких, исчезающих где-то в глубокой
зелени опорах проплыл внизу. Я достала из сумки фотоаппарат (застежка далеко не
сразу поддалась затекшим пальцам) и сделала пару снимков. Автобус развернулся
на сто восемьдесят градусов, описав крутую дугу и проехав одним колесом над
пропастью, помчался по мосту, растворился в темноте туннеля внутри холма.
Подобный маневр повторился около тысячи раз, прежде чем автобус выехал,
наконец, на широкую и ровную магистраль. Замызганные квадраты окон справа
сплошь занимали зеленые склоны холмов. А слева... слева, над причудливо
изогнутыми деревьями, над россыпями красных черепичных крыш, над
охристо-теплыми скалами раскинулся Океан. Он уже приобрел этот теплый вечерний
оттенок, и солнце резвилось в его ленивой ряби светло-желтыми бликами, которые
потихоньку становились оранжевыми. Я сжимала в руках фотоаппарат, даже не думая
о том, чтобы взглянуть в объектив. Да что там фотоаппарат? Я дышала-то через
раз...
Перпендикулярное
направление оказалось сложным, извилистым, с кучей поворотов и разворотов, но
общий вектор все равно оставался перпендикулярным побережью. Все оказалось именно так – до чертиков
просто. Скоро – совсем скоро! – я увижу свой Маленький Город.
На
магистрали стали попадаться остановки, отмеченные небольшими пыльными
стеклянными навесами и не менее пыльными желтыми табличками с названиями
городов. Среди них не было столь же нелепых, как город S, но и ни одно из них не задержалось у
меня в памяти. Значит, просто еще не время... А автобус будет так бесконечно
долго бежать, прокручивая ленту дороги под колесами...
Люди
выходили из автобуса, намного реже – заходили внутрь. Вскоре салон опустел. В
воздухе витал запах матерчатой обивки, пропитанной потом, морской соли и можжевельника.
За окном переливался на солнце Океан... И непонятно, чего хотелось больше –
взяться за краски или спать, спать, спать...
Я ударилась
головой о стекло. Автобус, жалобно скрипнув, затормозил рядом с очередной
желтой табличкой. «Город К».
«Как-то
слишком уж прозаично для Маленького Города...»
-Автобус
дальше не идет, - хрипло известил меня водитель, даже не обернувшись. –
Выходите или поедете обратно?
-Выхожу... –
промямлила я заплетающимся после сна языком. – До свидания...
Провожая
взглядом удаляющийся автобус, я решила, что даже хорошо, что я не видела лица
загадочного водителя. Пускай будет какой-то оттенок мистики в этой моей
густо-зеленой, охристо-желтой, светло-голубой истории.
-«Город К»!
– напомнила мне табличка еще раз.
-Хорошо, хорошо,
я иду, - буркнула я себе под нос, перекинула ремень сумки через плечо и побрела
по крутой лестнице, уходившей вниз – к Океану, наверное.
Лестнице, по
которой я шла, уже давно требовался капитальный ремонт, а возможно и полная
замена – ступеньки в некоторых местах стерлись и почти отсутствовали. Идти
приходилось медленно, цепляясь за теплые металлические перила так, что белели
костяшки пальцев. Я миновала несколько свечек-кипарисов, которые образовывали
какое-то подобие аллеи. По обе стороны от лестницы стали попадаться задние
дворики домов. На первый взгляд они могли показаться заброшенными – слишком уж
было тихо, - но нет: вон там висит на веревках белье, с которого капает на
землю вода, там большая ухоженная лохматая собака жадно пьет воду из миски, в
одном дворике на корточках сидел маленький мальчик и катал по траве красную
игрушечную машинку. Это трогательное создание мне даже удалось
сфотографировать, так и оставшись незамеченной.
Все ниже и
ниже... Когда уже и дворики кончились, я внезапно наткнулась на старинную
виллу. Мне показалось, что я видела ее в одной из бесчисленных книг по
архитектуре, и можете себе представить, как заколотилось сердце, когда я, никак
не ожидая, вдруг увидела ее воочию! Залитая теплым оранжевым светом закатного
солнца, она выглядела в тысячу раз симпатичнее, чем в книжке, на глянцевой
фотографии, убитой графическими редакторами. Я, как ни силилась, никак не могла
вспомнить ее название, но так ли это было тогда важно?.. Трехэтажная, с
башенкой, крыша которой напоминала шляпу волшебника из детской сказки, она
уютно расположилась в начале живописной аллеи, по всей видимости ведущей к
набережной. В этой вилле давно уже никто не жил, ставни на окнах было плотно
закрыты, а дверь во двор заколочена крест-накрест деревянными досками. Поверх
досок пестрели рваными клочками объявления. Пребывая в какой-то странной
меланхолии, я толкнула дверь рукой, никак не ожидая, что она поддастся. Но к
моему удивлению рассохшиеся доски затрещали и обвалились – я еле успела
отскочить, иначе тряпичные теннисные тапочки точно приказали бы долго жить.
Тяжелая дверь чуточку приоткрылась. В голове пронеслась шальная мысль о том,
чтобы сразу же исследовать этот «дом с привидениями», но у меня не было ни
фонарика, ни надежного спутника, ни достаточно мужества (или сумасбродства?),
чтобы отправиться туда сейчас же. Поэтому я тихонько затворила дверь, вдохнув
чуточку этого затхлого загадочного воздуха, и зашагала по аллее, в конце
которой маячила черная чугунная изгородь, отделявшая бесшумную стихию маленького
городка от своенравной и величественной стихии Океана. Между кипарисами и
пыльными гипсовыми статуями, покрытыми краской, гулял этот самый ни с чем не
сравнимый легкий ветер с солоноватым запахом. Я прибавила шагу, и уже через
пару минут стояла, прислонившись животом к теплой тяжелой изгороди, и
всматривалась в бледно-персиковый горизонт... Океан, как огромный ленивый
зверь, распластался под ногами, а над ним висело, чуть дрожа полупрозрачной дымке, огромное оранжевое
солнце... Мириады мерцающих бликов играли в томной ряби где-то там, у самого
горизонта, а здесь, совсем близко, тихо шелестели волны, перекатывая гальку. Я
медленно пошла вдоль набережной, вдыхая полной грудью соленый воздух и изредка
останавливаясь, чтобы сделать еще пару снимков. Здесь я убедилась в том, что
городок К все-таки обитаем. Видимо, вечерами вся жизнь сосредотачивалась именно
на набережной. Здесь люди гуляли, катались на велосипедах. Ели круассаны во
«Французской булочной» и жареных кальмаров в кафе с каким-то греческим названием.
Сидели на лавочках рядом с потрясающими розовыми кустами и читали книги.
Фотографировались, держа в ладошке солнце или леденец с радужными полосками.
Они смеялись и переговаривались, но этот естественный шум оживленной улицы
никак не нарушал общей потрясающей тишины города К... Океан как будто скрадывал
все звуки – ему нужно было спокойствие.
Солнце уже
коснулось Океана, когда я дошла до конца набережной и вышла на дикий пляж. Здесь
уже не было ни удобных заходов в воду, как на городских пляжах, ни тентов, ни
шезлонгов. Только щербатые скалы, залитые все тем же оранжевым светом.
На одном из
прибрежных валунов, гладко обточенных приливами, расположилась фигурка в белой
кофте, светлых джинсах и с белыми волосами. Она прямо-таки светилась на солнце,
и даже бежево-серые камни рядом с ней казались темными. Мысли потекли в
правильную сторону. Я села на один из валунов, достала из сумки блокнот и
карандаш. Эта фигурка так хорошо вписывалась в пейзаж с морем, солнцем и
скалами, что упустить такую возможность было просто нельзя! На всякий случай я
сфотографировала то, что собиралась нарисовать, но... щелчок затвора меня и
обнаружил. Фигурка повернула голову, поднялась с камня и направилась ко мне.
Да, люди не очень любят, когда их фотографируют без спроса. Но я подавила в
себе желание быстренько вернуться на набережную и потеряться в толпе,
успокаивая себя возможностью сделать еще и набросок портрета этого незнакомца в
белой кофте.
-Привет, -
его голос показался мне смутно знакомым. – Ты фотограф? Дашь посмотреть?
Кажется, я все-таки попал в кадр.
Он уже
протянул руку за фотоаппаратом, но я быстро убрала его за спину.
-Так и
планировалось. Но если ты против, то я могу удалить, конечно...
Незнакомец
пожал плечами.
-Да нет, не
против. А все-таки... посмотреть можно?
Ветер слегка
трепал его светлые, почти белые волосы длиной чуть ниже плеч (длиннее моих
собственных!). А темно-карие глаза с темными бровями и ресницами вкупе с этим
платиновым цветом волос и рыже-охристыми оттенками Океана, скал и заката давали
такое невообразимое сочетание, что просто нельзя было упускать такой
возможности...
-Покажу,
если позволишь себя нарисовать!
Он
улыбнулся.
-Могло бы
быть и хуже. Тогда давай, рассказывай. Как мне сесть, куда смотреть?
Осмотревшись,
я посадила незнакомца на камень возле искореженного и обшарпанного куска металлической изгороди – видимо, когда-то
набережная заканчивалась здесь, но потом ее почему-то решили укоротить. Когда
моя модель приняла наконец-то идеальное положение, я сфотографировала всю
картину еще раз, на случай если не успею закончить.
-И эту тоже
покажешь! - притворно-капризно протянул
незнакомец.
-Покажу,
если будешь сидеть тихо и не шевелиться! Ну, поехали...
Очень
странно и непросто было его рисовать. Мне очень хотелось, чтобы портрет
получился похожим. На первый взгляд черты лица незнакомца казались аккуратными,
четко очерченными, но стоило только углубиться в детали, как сразу же
появлялась куча маленьких особенностей, ускользавших от взгляда и не дающих
поймать это самое нечто, которое присуще лицу каждого человека и которое делает
его уникальным. Глаза чуть раскосые, но широкие, высокие скулы, странная резко
изогнутая форма губ. Особенно долго я мучилась с формой черепа – незнакомец
выходил то недоразвитым, то похожим на марсианина из известного фильма.
-Что-то не
так? – этот невинный вопрос вернул меня на землю. Прошло уже полчаса, если не
больше, солнце наполовину погрузилось в Океан. Давно было пора браться за
акварель, а я все еще мусолила в руках карандаш.
-Просто я
еще недостаточно хорошо рисую, чтобы делать такие быстрые этюды сразу
акварелью... – я почувствовала, что краснею – пришлось признать свою слабость!
– И вообще, что у тебя с лицом?!
Незнакомец
рассмеялся:
-Знаешь, ты
первая, кто жалуется на мое лицо!
-Может быть,
потому, что я первая, кто вызвался тебя нарисовать?
-Возможно...
– он расправил плечи, которые, наверное, жутко затекли к тому времени. – Дай-ка
взглянуть.
Я даже не
успела возразить, а блокнот уже оказался у него в руках.
-Где-то я
уже это видел... – незнакомец нахмурился, вглядываясь в мои неловкие
карандашные линии. – Скажи, какими ветрами тебя сюда занесло?
-Долгая
история... Думаешь, у тебя хватит терпения дослушать до конца? Если не хватит,
то скажи сразу, потому что иначе - чур не перебивать!
-Хватит-хватит.
Я люблю долгие истории. Тем более мне еще в детстве объяснили, что перебивать
невежливо.
-Надеюсь, ты
это уяснил. Тогда слушай...
Я не знаю,
почему я с таким чувством и жаром рассказала ему о Маленьком Городе. Может быть
потому, что тогда была уверена, что этим же вечером уеду домой, и мы больше
никогда не встретимся. А может быть и потому, что он оказался идеальным
слушателем. В нужных местах кивал, в нужных местах переспрашивал, и поэтому
казалось, что ему интересно. А может, ему и было действительно интересно, кто
знает... Солнце опускалось все ниже, рыжеватые блики в глазах незнакомца
делались все тусклее, и я ловила себя на мысли, что если бы я могла, я бы
запечатлела каждый момент, каждую незаметную перемену освещения по мере того,
как исчезал в Океане ярко-оранжевый диск. Скалы из бежево-бурых становились все
синее, а Океан растерял все свои золотистые искры. Только заканчивая свой
рассказ я поняла, что опоздала. Сегодняшний закат я уже не напишу.
-И вот я
здесь... – я перевела дух, глядя, как последняя тонкая полосочка солнца
исчезает за горизонтом. Я бы не простила себе, если бы пропустила этот момент.
Незнакомец тоже проводил ее глазами.
-Ты помнишь
меня? – как бы невзначай спросил он, заправляя за ухо непослушную прядь волос.
-А с чего
это я должна тебя помнить?
-И то верно.
Такие люди, как ты, никому ничего не должны.
-Что ты
можешь знать обо мне?.. – небрежно бросила я. Скорее для того, чтобы убедить
саму себя...
-Ну и как?
Это тот город или нет?
-Не знаю...
Он такой странный. И еще пока ничего не заставило меня остаться. Клематисы я
видела только один раз. Все такое старое и пыльное... И вилла эта... Ее уже
давно пора отреставрировать и водить нормальные экскурсии!
Незнакомец
пристально посмотрел на меня и наконец-то вернул мне блокнот. На рисунке помимо
моих были проведены две линии. Ровно две! Одна по краю верхней губы, вторая –
по абрису лица. Обе – прямо поверх всего нарисованного. Но лицо стало похожим.
Похожим как две капли воды на своего обладателя.
-Не криви
душой, - сказал он. – Тебя же это и зацепило. Тебе же в кои-то веки
действительно хочется рисовать. Разве ты не пряталась в парках, чтобы хоть
немного побыть в тишине? Разве ты не хотела бы вдоль и поперек облазать эту
виллу, зная, что ты первая, кто попал туда за последние полвека?
Первый порыв
ветра, дышащий ночью, пробрал до костей.
-Откуда ты знаешь про парки? Кстати, и с чего
ты вообще с самого начала взял, что меня сюда «занесло»?!
Он не ответил, снова устремившись взглядом в
горизонт. Океан потемнел, и граница неба и воды стала четкой и резкой. Совсем
не так должно было быть на моем рисунке. Стоп! На рисунке... Платиновые волосы,
почти черные глаза и эти непонятные черты лица... Дождь. Октябрь и акварель.
-Знаешь... А
я тебя помню.
-Я тебя
тоже, - улыбнулся он. – Ну, так что, ты остаешься? Завтра будет новый закат.
Комментариев нет:
Отправить комментарий