October&Watercolours

Немного с опозданием... Но, я думаю, в том, что рассказ, посвященный октябрю, я размещаю в ноябре, ничего решительно смертельного нет. В сущности, месяц - это так мало... Но пока еще можно успеть насладиться последними осенними деньками, так что enjoy! ^^

АВТОР: tomoe.evans
НАЗВАНИЕ: Октябрь и акварель
КАТЕГОРИЯ: - 

ЖАНР: vignette, POV, Mary-Sue
РЕЙТИНГ: G
ФАНДОМ: Original

Это был один из тех десяти-двенадцати дней в середине октября, которые я люблю больше всего. Когда листьев на деревьях остается ровно половина, но они такие яркие, что, кажется, могут заменить собой солнце.  Что, в общем-то, очень кстати, потому что в это время оно появляется нечасто. А если и появляется, то стыдливо светит белесым кругом из-под полупрозрачной облачной вуали. Тени от этого тоже становятся полупрозрачными и размытыми – словно из матового стекла. Стеклянными становятся и воздух, и вода в пруду, по которой крошечными золотистыми флотилиями скользят листья. И кажется, что от малейшего шума или неаккуратного прикосновения это тончайшее стекло пойдет трещинами и разлетится вдребезги. Как, впрочем, и весь мой октябрь.

Но посреди рабочего дня в этом полузаброшенном парке никого нет – даже мамаш с колясками. Уже слишком холодно, чтобы просто сидеть на лавочке и глазеть по сторонам. А значит это – идеальное время для таких, как я, безумцев-меланхоликов, которые прогуливают институт для того, чтобы закутаться в два свитера и толстый шарф до самого носа и притащиться сюда с этюдником.  И здесь, вдали от всего будничного и повседневного, вступить в очередную схватку с акварелью, которая никак не хотела мне подчиниться.

В этот день наши с ней отношения лучше не стали. В другое время я бы вовсю чертыхалась громким шепотом и включила бы какую-нибудь песенку потяжелее, чтобы успокоиться. Но только не когда вокруг такая хрупкая стеклянная осень!.. В каком-то смысле я чувствовала себя ответственной за нее, этакой хранительницей с кисточкой в руках. И неважно, что по листу текла непокорная, своенравная акварель, превращая мою милую полупрозрачную осень в полный сюр...

Еще пара движений кисточкой положение не спасла.

-Лучше подожди, пока вот здесь высохнет. Иначе цвет выйдет грязный, и бумагу испортишь.

Стекло разлетелось на тысячи, нет, миллионы, миллиарды осколков. Наверное, примерно так же образовалась Вселенная. В полной тишине и спокойствии раздался чей-то голос, тронул тончайшие струны – и понеслось...

Первым желанием, которое нужно было подавить, стало броситься грудью на подрамник и завопить: «На самом деле я умею рисовать! С маслом дела обстоят намного лучше!» Вторым – съездить незнакомцу по морде. Но я просто обернулась, чтобы хотя бы взглянуть в глаза этому безжалостному разрушителю.

Хотя... для безжалостного разрушителя он выглядел слишком безобидно. Светлые платиновые волосы, забранные в хвост, изящно выбивались из него спереди, обрамляя лицо. (В этот момент я интуитивно представила форму его черепа). Черты лица на первый взгляд правильные, но с кучей маленьких особенностей. Глаза казались совсем черными под козырьком смешной плоской кепки, но сероватые блики делали их живыми, смешливыми и чуточку надменными. Белый шарф, темно-серое пальто... Такой изысканный благородный цвет. Я не сразу заметила, что уже вовсю мысленно рисовала этого незнакомца, которого пару секунд назад почти что ненавидела.

-И воду сделай потемнее. Только чуть-чуть, не переборщи.

Только теперь я заметила чехол с гитарой у него за спиной.

-Ты умеешь писать акварелью? – я вложила в эту фразу столько недоверия, сколько смогла. Но незнакомца это ничуть не смутило.

-Немного. Я учился сам, по книжкам. Но некоторым мои работы нравятся.

-Покажи.

-С собой нет. И фотографий нет. Но если оставишь свои координаты, могу прислать.

Удивительно, но это прозвучало настолько просто и естественно, что совсем не было похоже на неуклюжую попытку познакомиться!

-Больно надо... – внутри неприятно клокотала обида, клочками вырываясь на поверхность. Как так – даже какому-то незнакомцу, разрушившему мою идиллию, акварель поддалась! Я отвернулась и снова взялась за кисточку, но он схватил меня за рукав:

-Подожди! Бумага же еще мокрая.

-Отстань. Без тебя разберусь.

-Нет, ты сама смотри, конечно. Просто такое хорошее начало, жалко будет, если испортишь.

Этого было достаточно, чтобы обида потихоньку утихомирилась. Но слишком мало, чтобы собрать в единое целое осколки этого осеннего дня.

-Прости, что ты сказал?

-Будет жалко, если испортишь, - терпеливо повторил незнакомец. - По крайней мере, мне.

-Я сейчас почувствовала себя великим акварелистом с мировым признанием. Правда!

-Ты можешь язвить, сколько хочешь... но какой смысл мне тебя обманывать?

Это прозвучало как аксиома. Действительно, зачем незнакомцу со светлыми волосами и гитарой за спиной меня обманывать? Он сейчас пройдет мимо, и мы больше никогда не увидимся. В таком случае вполне можно было бы и крикнуть на бегу что-то вроде «Фу, отстой какой-то».

-Ну... я не знаю. Мне казалось, что акварелью надо работать как-то не так. Чувствовать цвет, сразу правильно класть его на бумагу. С чувством, с экспрессией. А я так не могу – боюсь.

Мой случайный собеседник переводил взгляд с моего рисунка на натуру и обратно.

-А она тебе зачем, эта экспрессия? Атмосфера не та, чтобы размахивать кистью в разные стороны. Да и человек ты, кажется, не такой.

-Откуда тебе знать?..

-Отсюда, - он осторожно провел пальцем по бумаге, соединив невидимой линией ветку дерева, нависающую над водой, с ее отражением. – По рисункам можно прочитать человека почти как по его личному дневнику.

Я вздохнула и снова взялась за кисточку. Чем-то таким неуловимым его слова сами заставляли поверить в себя.

-Мне кажется, ты себя переоцениваешь.

-Возможно. Но сейчас я же в какой-то мере прав? – сероватые блики в глазах незнакомца стали чуть светлее и теплее.

Увы, этого нельзя было не признать.

По моей воде, которая по совету незнакомца стала чуть темнее, вдруг расползлись два светлых пятна. То, что я сперва приняла за капли, небрежно слетевшие с кончика кисточки, оказалось всего лишь дождем. Обычным дождем, которые в октябре не редкость. Еще достаточно красивые, чтобы слиться в одно целое со стеклянной псевдотишиной, но и достаточно холодные, чтобы, когда придет время, успешно превратиться в снег.

Еще несколько капель на подрамнике убедили меня в серьезности своих намерений. Рука машинально потянулась к сумке, но от привычки таскать с собой зонтик я избавилась давно и, похоже, навсегда.

Над головой раскрылся ярко-желтый зонт. Он был похож то ли на огромный высохший лист со спицами вместо прожилок, то ли на очень маленькое солнце, так по-летнему засиявшее над моей головой. Ну, еще и над головой незнакомца – не мокнуть же ему, в самом деле. Тем более, кажется, зонт принадлежал ему. Ведь кроме нас в парке по-прежнему не было ни души.

-Выходишь на пленэр осенью без зонта? Неосмотрительно.

-А какой смысл его брать? Сама я не сахарная, не растаю. А мои акварели ничуть не проиграют от того, что слегка намокнут. Я ж, оказывается, великий акварелист...

Не язвить все еще не получалось, но дождь придавал голосу мягкий, как мокрые листья, оттенок. И все колкости почему-то звучали на порядок добрее, чем хотелось бы.

-А знаешь, ты права. В тех местах, где размылось... Оно очень даже кстати. Не исправляй.

-Как скажете, учитель.

Он стоял за моей спиной почти вплотную, пытаясь держать зонт надо мной, над моей работой и не промокнуть самому. Не то что бы это смущало, но почти лишало правую руку свободы движения. Какая уж тут экспрессия в работе? А может... и не нужно никакой экспрессии?

Незнакомец взглянул на часы.

-Ох, я же опаздываю катастрофически! Специально же через этот парк хожу, чтобы ни с кем не встречаться и не останавливаться поболтать...

-Ну, извини, что так внезапно оказалась у тебя на пути.

-Перестань. Я люблю художников. И акварель я тоже люблю. Смотри, не испорть работу! – Он вложил ручку зонта мне в руку. – Пока! Увидимся! – и выбежал под дождь.

-Эй, а как же зонтик?

-Ах, да... – он схватил с этюдника карандаш и нацарапал сбоку подрамника волшебную комбинацию цифр, именуемую телефонным номером. – Позвонишь, как решишь вернуть. – С этими словами он бросил карандаш обратно на этюдник, помахал рукой и припустил мимо пруда по зеркальному асфальту. Серебристые капли разлетались из-под тяжелых ботинок, а волосы, собранные в хвост, смешно подпрыгивали на спине. Я проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом. Все-таки первый человек, который оценил мою акварель. А значит в своем роде уникальный. Я все еще сжимала в одной руке ручку ярко-желтого зонта, в другой – кисточку. А на не испачканном акварелью клочке бумаги был начертан номер телефона. И я почему-то знала, что если даже я неаккуратно срежу работу, и номер потеряется, то мы еще обязательно встретимся. Обязательно в этом парке и обязательно в октябре.